@Нувель
Что-то внутри трепетало. Сначала так жалобно скреблось в желании услышать теплый голос матери, а теперь бесстыдно упивалось ощущением власти. Тодд качает укоризненно головой, не то себе, не то Нувелю.
Все это – один большой путь к спокойной жизни долго и счастливо. То, что на пути встречаются вещи, ублажающие самолюбие – это мелочи. Приятные.
— Я не помню, чтобы Эштон заходил туда, когда я был с тобой. Мы точно говорим об одном и том же случае?
Тодд терпеливо вздыхает, берет одну из его рук в свою, второй помогает держаться на ногах. С самого начала в этой кабинке становилось все меньше Шатильона, и все больше – Бормана. Он въедался во все, что его окружало, глубоко и неприятно как настоящая плесень. В мозги – особенно тщательно.
— Это были очень тяжелые дни для всех нас. Давай сделаем так: я сделаю вид, что ты сейчас не бросался громкими и опрометчивыми обвинениями. А ты пойдешь обратно в номер, выпьешь успокоительного и хорошенько отдохнешь. Часов так двенадцать. Приведешь себя в порядок, расслабишься, а потом мы поговорим нормально. И спокойно. Без истерик. — его голос ужасающе напоминал монотонный стук, — Договорились?
Что-то внутри трепетало. Сначала так жалобно скреблось в желании услышать теплый голос матери, а теперь бесстыдно упивалось ощущением власти. Тодд качает укоризненно головой, не то себе, не то Нувелю.
Все это – один большой путь к спокойной жизни долго и счастливо. То, что на пути встречаются вещи, ублажающие самолюбие – это мелочи. Приятные.
— Я не помню, чтобы Эштон заходил туда, когда я был с тобой. Мы точно говорим об одном и том же случае?
Тодд терпеливо вздыхает, берет одну из его рук в свою, второй помогает держаться на ногах. С самого начала в этой кабинке становилось все меньше Шатильона, и все больше – Бормана. Он въедался во все, что его окружало, глубоко и неприятно как настоящая плесень. В мозги – особенно тщательно.
— Это были очень тяжелые дни для всех нас. Давай сделаем так: я сделаю вид, что ты сейчас не бросался громкими и опрометчивыми обвинениями. А ты пойдешь обратно в номер, выпьешь успокоительного и хорошенько отдохнешь. Часов так двенадцать. Приведешь себя в порядок, расслабишься, а потом мы поговорим нормально. И спокойно. Без истерик. — его голос ужасающе напоминал монотонный стук, — Договорились?