Э3: Бегущие в лесу || Чародеи

Поиски ключей. Лес. Хижина. Какой-то секрет. Каждый кадр на экране, мелькающий перед глазами, словно оттиск на мозге – выжигается, запоминается. Остальные участники на мгновение исчезают, теряются в моей периферии, как сломанные манекены, а я устремляюсь в сердце амфитеатра. Лишь я и тьма. И этот чертов постамент. Особо не вглядываясь, стаскиваю с постамента фонарик и компас. Кручу их в руках, ощущая неприветливый холод металла, и убираю в карман в худи. Вроде должны работать, хотя настоящие скауты бы проверили все до последнего винтика, но не я скаут-воробей, а это не воспитательно-образовательное учреждение. Следующим под руку подворачивается сверток карты. Спасибо богам или дьяволам, топографическим кретинизмом я не страдаю и быстро нахожу точку отчета. Все-таки я слишком часто сбегала от отца, от его корпоративных вечеринок, от мира и давящих проблем, чтобы теряться в незнакомых местах. 

Найти ключ, добраться до хижины – задачка сложнее, чем бегать за джекалопом. Кровавая луна подглядывает за мной из-за черных ветвей, как злорадная ведьма. Пусть она мне благоволит – все же я в ее команде, да? С ее светом или без него, я отправляюсь в путь, но ощущение... тянется за мной, липкое и хрупкое одновременно. Все-таки джекалоп был задачей по плечу. Но ночной лес… это совсем другое. Его дыхание тяжелое, темное, как будто сам воздух становился гуще, чем ближе я приближалась к нему. Страх, сначала тихий, а теперь затаился где-то рядом. Я застегнула свою кожанку и спрятала нос в воротнике. Этот лес не просто пугает, он что-то знает. А вернусь ли я вообще оттуда живой?

Расступившиеся деревья образовали полуарку, через которую я пролезла не без труда. Все вокруг сжималось вокруг, как черные ребра исполинского зверя, проглотившего меня целиком. Я мчусь дальше, пока деревья не скрывают меня полностью от других участников, потом перехожу на бег трусцой, чтобы не выдохнуться слишком быстро. Осознав все пятьдесят оттенков черного, я тут же включила фонарь. Дронов в этот раз не отправили. А жаль, было б, с кем поделиться экзистенциальными мыслями, пока ищешь ключи. Я напрягаю все шестеренки, дорисовывая их очертания в памяти. Не самая лучшая попытка стараться запомнить каждый – что-то таилось в воде, что-то левитировало в воздухе, что-то лежало под землей, остальное вообще непонятно. Фонарь рассекал мрак, а я искала глазами хоть что-нибудь, похожее на связку. Навязчивая идея вернуться обратно и предложить кому-нибудь объединиться не покидала голову. Скинулись бы потом на камень-ножницы, если бы место в бункер осталось только одно. 


Порой неплохо побыть в одиночестве, даже если это просто иллюзия. Вероятно, меня сейчас показывают на экране. Не постоянно, но время от времени. Участник, мирно шагающий по лесу, вряд ли привлечет много внимания. Следующие пару часов я то бегу, то быстро иду, стараясь увеличить отрыв. Периодически сверяюсь с картой. Каждый раз почему-то приходилось разворачиваться в противоположную сторону, пока я не поняла, что карта меняется. Как сказала бы Леннокс, этот лес явно хочет меня запутать. 

— Я абсолютно точно уверена, что уже была здесь, — взяв однажды за ориентир фиолетовый цветок, напоминавший мне об одной зазнайке, я почему-то снова к нему вернулась, — что за черт… 




Глаза взметнулись на карту, затем на обстановку вокруг. И так несколько раз. Неприятное осознание, что я хожу кругами, начинало постепенно поджигать фитиль. Я давлю это несчастное растение, чтобы больше не видеть его никогда. Проклятые фиолетовые ромашки раздражали, как никогда. Слишком яркие, слишком красивые, слишком приковывали к себе взгляд вместо того, чтобы сосредоточиться на задании. 

Сосредоточенность указала на неестественно свисающий провод прямо над цветком, который я только что растоптала. Он висит, как змеиный язык, и от этого холодок пробегает по спине. Направляю фонарь, подозрительно прищуриваясь. Что-то новенькое… Моего роста не слишком хватает, чтобы дотянуться руками, и я кидаю в него палку, чтобы посмотреть, где еще пошатнутся деревья, увитые этим шнуром. Где-то также раздался лязг чего-то металлического, как будто кто-то невидимый сорвался с цепей.

— Ага!! — я тут же рванула на звук, вооружившись фонариком. 

Нога предательски зацепилась за торчащую корягу, и мне понадобилось время, чтобы подняться с земли. Коряга вдруг оказалась подозрительно мягкой, да и не корягой вовсе. Это был… шнур от провода? Он обвился вокруг моей ноги, как удав. Проклятье! Отряхиваю колени и отвязываю петлю от ноги вместе с ботинком. Тот бесследно пропал в земной почве, как будто его никогда и не было. Что за #&ня. Мотаю головой по сторонам: длина провода казалось бесконечной. Он массивной паутиной обвивал все стволы деревьев, свисал вместо веток, странно гудел и уходил куда-то вглубь леса, соединяясь в единый большой провод. Все это напоминало постапокалиптический живой организм из проводки и кабелей, живущих своей жизнью. Сверяюсь с картой и понимаю, что точно такого не припомню. Судорожно избавляюсь от проводов и заметно ускоряюсь. 


— Вероятно, Мистик Фоллс не оставляет мне выбора, — с нескрываемым недоверием таращусь на сцепившееся воедино провода, образующие целую тропинку, — может, именно там и запрятан ключ?
Мозг определяет это место, как подходящее для улики. Скрюченные, как лапы насекомых, кабели тянутся вдаль, образуя целую тропу. Проклятый лабиринт из проводов, словно заманивает меня все дальше и дальше в свою паутину.

Дорога под ногами исчезает, проваливается куда-то в бездну. Вскоре мои ноги уже вгрызаются в целое море проводов. Они ползут по мне, как черви, холодные и слизкие. Они касаются кожи, обвиваются вокруг рук, шеи, пытаются забраться в ноздри и в глаза. Они живые. И... они хотят внутрь. В горло. Я задыхаюсь, ловлю воздух ртом, пытаюсь выбраться, но они сильнее, цепляются, словно хотят поселиться в моем теле, отложить там свои мерзкие яйца. В какой-то момент мне становилось тяжело дышать, и я поняла, что окончательно застряла. Мне впервые захотелось кричать. Это я и сделала. 

— Ну и что за шум, а драки нет? — звучит позади, как раскат грома, и я все застываю. Это что-то говорит? Мой разум не силах понять, но этот голос уже здесь, совсем рядом. Из последних сил я поворачиваю голову.

Резкий, болезненный всполох синего света бьет в глаза, я щурюсь, пытаясь сфокусироваться, но не могу разобрать, что передо мной. Что-то… что-то больше. И оно движется. Ко мне.

Моя кровь стынет в венах, когда я наконец различаю его очертания: нечто с щупальцами и проводами. Оно жутко извивается, словно свитое из самых ужасных кошмаров, чт можно представить. Я раскрываю рот. Это… это телевизор. На человеческих ногах? Но его экран – будто живой. Изображение на нем подрагивает, покрывается помехами, и мне никак не разобрать, чье лицо там мелькает. Но звук… звук опережает зрение.

Оно снова говорит. 

Это был мой отец. 


Его образ на экране дрожал, обволакиваемый синим светом, словно сама смерть касалась каждого пикселя. Знакомое лицо было искаженным до неузнаваемости: кровавые глаза, подернуты неестественной пленкой, смотрели прямо в меня, не моргая. Его улыбка… эта гротескная, натянутая до ушей ухмылка, словно раскроенная бритвой. Она словно издевалась надо мной, наслаждаясь каждой секундой моего ужаса.

— Ч.. что ты тут делаешь?! — голос дрожал, и мне стало противно от слабости, что сквозила в моих словах. Я хотела быть сильной, но задыхалась от этого чудовищного присутствия.

Экран мигнул. Его голос, глубокий и липкий, просочился сквозь шум помех:

— Тебя пришел навестить. Моя любимая Мер, — он протянул это «любимая» с такой фальшью, что я скривилась. Отец звучал одновременно ласково и угрожающе, как у того, кто уже знает, что победил. 

Я почувствовала, как провода снова затянулись на моих руках, скрутив меня еще крепче. Они пульсировали, как вены, медленно соединяясь с моими собственными. 

— Развяжи сейчас же! — я выхожу из себя и срываюсь на крик.

— Зачем? — его брови удивленно приподнялись, как будто моя просьба показалась ему шуткой, — ты ведь всегда убегаешь от меня. А я всего лишь хочу посмотреть на тебя еще раз. Может быть, последний.

— Кринж, пап.

Его глаза вспыхнули, и на мгновение мне показалось, что экран замерцал от его довольства.

— Как тебе в Мистик Фоллс? — спрашивает он, будто мы обсуждали очередную семейную поездку, словно меня не душат эти мерзкие провода прямо здесь и сейчас. Он наслаждается этой игрой, а я… задыхаюсь.

— Бывало и лучше, — отвечаю ядром в голосе, — пока ты не появился. Ты специально меня сюда заслал?

Красные от крови глаза наконец-то моргнули. Машина склонилась ближе ко мне, и кровоточащие глаза теперь выглядели еще страшнее.

— Ты думаешь, что я тот, кто должен тебе это рассказать? — он усмехнулся, а по экрану пронеслась рябь помех, — всему свое время, Америка. Все откроется тогда, когда ты будешь готова… или когда станет совсем поздно.

Его слова, исполненные равнодушной уверенности, только больше выводили меня из себя. Мне снова захотелось кричать. Меня опять обманывают. Я опять ничего не понимаю. 

— Чушь собачья! — выкрикиваю я, отчаянно дергая руками, пытаясь освободиться от сдавливающих проводов, — ты постоянно так делаешь. Никогда ничего не объясняешь. Как ты вообще можешь стоять здесь и говорить мне это?!

Он вновь наклонился ко мне, его лицо стало больше, почти заполняя все пространство. Теперь я могла разглядеть каждый пиксель крови, стекающий из его глаз, и зловещую ухмылку, напоминающую хищника, играющего с жертвой.

— Ты знаешь, в чем твоя проблема, Америка Пиксель? — неожиданно его голос стал ледяным, будто скальпель, рассекающий мою психику, — ты никогда никем не станешь.

Я замерла. 

— Ты никогда не станешь писательницей, — продолжил он, звуча, как проклятие, — книгу, которую ты так старательно пишешь… никто никогда не прочитет. Твои «расчудесные» истории, твои глупые мечты? Ты заберешь их с собой в могилу. Они ничего не стоят. Ты никогда ничего не добьешься.

— Заткнись, — прошипела я, но голос предательски дрожал. Я чувствовала, как вместо червей к горлу подкатывали слезы. Эта сволочь знала, куда целиться.

— Зачем? Это же правда, — он чуть наклонил голову, улыбаясь все шире, — ты и сама знаешь это. Глубоко внутри, ты уже давно поняла, просто не хочешь признавать. Все, что ты делаешь. Все, к чему прикасаешься. Все обречено на забвение. Все твое творение теперь заблокировано. Ты ведь даже не уверена, зачем пишешь. Для кого? Для себя? Для других? Ни у кого нет времени на твои глупости. Даже прежняя школа, в которой ты училась – ее больше не существует. Ты сеешь прах за собой, Америка. 

Я пытаюсь отмахнуться от его слов, не дать им проникнуть глубже, но те уже оседали в моем сознании, как горький и сладкий яд. С каждой секундой это разъедало мою уверенность. Домик, который я так долго строила, начал осыпаться по кирпичику.

— Ты не только писателем не станешь, — он говорил медленно, смакуя каждое слово, — ты никогда не станешь настоящим другом.

— Ты… не знаешь ничего про меня! — я практически кричу через последние силы, — открой эфир в интернете, у меня есть друзья!!!

Он говорил с нордическим спокойствием, как будто читал вслух список моих недостатков.

— О, правда? Даже в этой жалкой социальной игре ты никому не доверяешь. Ты же это знаешь. Ты держишь всех на расстоянии, потому что боишься. Боишься проиграть, как было со мной. Боишься, что тебя увидят настоящей.

— Хватит, достаточно, — во рту появляется гадкий привкус слез.

— Ты не станешь хорошей подругой ни для Скарлетт, ни для Леннокс, ни для Кимберли. Они терпят тебя только потому, что ты удобна. Но ты для них никто. Просто еще один странный персонаж, не подходящий ни под какую категорию. А новенькая девочка, попавшая к вам из другой команды? Она тебя даже не замечает.

— Ты врешь, — но мои слова звучали уже слабее, чем я того хотела. Глубоко внутри уже что-то треснуло. Неужели… неужели они действительно считают меня лишней?

— О, Мер, ты ведь знаешь, что я прав, — он перешел на шепот, став почти убаюкивающим, — ни Уолтер, ни Дженсен не видят в тебе ничего важного. Они просто терпят тебя. Ты им не нужна. Ну, разве что Дженсену. Для определенной цели. 

Нет, он делает это намерено. Он знает, что где-то глубоко во мне эти сомнения уже поселились – и теперь он раздувал их до размеров лавины, которая медленно, но верно обрушивалась на меня. 

— А знаешь, что самое жалкое? Ты даже Дэниела придумала. Придумала его просто для того, чтобы хоть как-то вписаться. Чтобы слиться с толпой. Ты выдумала друга, парня, бойфренда, называй его, как хочешь, потому что ты слишком сломана, чтобы завести настоящих. 

Я молчала. Даже дышать тяжело. Собственные слезы начали топить меня. Неужели я такая жалкая, что не могу иметь настоящих друзей? Кое-как я вытираю лицо рукавом.

— Ты хотела быть нормальной. Ты хотела казаться как все, — произнес он, и экран снова погрузился в помехи. Его голос срывался на истеричный хрип, затем внезапно становился угрожающе низким, будто он не мог настроить тональность, — но ты никогда не будешь нормальной. Потому что у тебя проблемы, Америка Пиксель. Настоящие проблемы. И знаешь, что самое страшное, — глаза, полные крови, практически соприкоснулись с моими, — ты и есть проблема. Твоя жизнь – это проблема. Все, что ты делаешь, все, что пытаешься построить – все это просто жалкая имитация.  

Мир вокруг меня словно сжался до маленькой ладошки. Экран передо мной дрожал, искажаясь в помехах. Провода обвивались ещё плотнее, как будто сами слова отца усиливали их хватку. Слезы сами текли по щекам, я больше не могла их сдерживать. Он был прав... прав, как никогда. Каждое его слово звучало как подтверждение того, что я всегда знала глубоко внутри.

— И что в этом плохого?.. — я уже рыдала, и слезы смешивались с бессильной яростью, — я б#^%ь обычный подросток, а не сраная машина. Я делаю, что могу. Я… я посто хотела найти этот б^$%дский ключ… и просто выжить в этом месте!!! 

— Ты ничто, Мер. И весь этот твой маленький мирок – лишь твоя личная тюрьма. От нее не может быть ключей.

Я уже ничего не говорю. Где-то краем языка я ощущаю, как сухо у меня в горле и во рту. Облизываю потрескавшиеся губы. Слова застряли где-то внутри, отказываясь выходить. Я больше не могла бороться.



— Пошло все к черту, — прошептала я, почти беззвучно, ощущая, как воздух с трудом заполняет мои легкие. Я больше не могла бороться. Больше не было смысла. Я взглянула на свои руки, больше напоминающие страшный сон электрика. От моих пальцев практически ничего не осталось, а остальные провода заползали ко мне в уши, проедая глазницы где-то изнутри.

Остатками зрения я разглядываю утопающие лицо отца, словно последнее, что я вижу в этой жизни. В какой-то момент оно рассыпается на пиксели, диссипирует, обращаясь в немую пыль, а я бессильно падаю на сухие листья.


 



Остатками сил я ощутила костяшками что-то в своей руке. Едва уловимая тяжесть. Тонкая, как будто ювелирная форма. Кажется, я все это время вцепилась руками в фонарь? Или не совсем?..


На месте, где секунду назад воцарило изображение моего ненаглядного родственника, проглядывалась какая-то яркая точка. Точка собралась из множества других, как плотоядные мухи собираются в целый рой, обретающий очертания чего-то очень знакомого, что показывали в амфитеатре… я доползу или нет? Или эта черная скверна поглотит меня?

Я стоял на окраине лагеря, когда сирена раздалась, словно зловещий знак, возвещая о начале игры, которая в эту ночь обретала особенно мрачный оттенок. Мой фонарь выхватывал из тьмы лишь крохи света, с трудом пробиваясь сквозь клубы тумана, нависавшего над землей, будто он стремился сделать обстановку еще более тяжелой.

Луна, горящая оранжево-красным светом, висела в небе, как огромный глаз, смотрящий на меня с высоты. Она будто сверлила меня взглядом, от чего становилось неуютно. Влажный воздух способствовал созданию неприятных ощущений. 

Задача была сравнима с поиском иголки в стоге сена. Хотя, если честно, тут еще было неясно, что в конечном итоге окажется сложнее. Непонятны были размеры искомого ключа. Тем не менее, даже самый маленький ключ будет больше, чем самая большая иголка. Только вот и размер локации для поисков несоизмеримо больше…
В воздухе витало напряжение. Была ли причина тому сумбуру, что происходил пару минут назад? Все работники съемочной площадки суетливо собирали вещи, а потом молча уехали, словно спасаясь от чего-то? Наверняка ведь это было нужно просто для того, чтобы посеять панику среди участников?..

Сам себя убедив в этом, я опустил взгляд на карту, которые нам любезно были оставлены. Увиденное на этом листочке было настолько схематичным, что вообще не факт, что эта карта сможет принести хоть какую-либо пользу. Озадаченно повертев ее у себя перед лицом, я в конечном итоге скомкал ее, запихнул в карман и посмотрел вглубь леса. 

Я смотрю на алеющую луну. Никогда не видел ничего подобного. Ну, в жизни. Зрелище устрашающее. Будто бы сама природа задумала что-то недоброе. Невольно вспоминается Красное Солнце из Сотни, когда из-за затмения из растений выделялся психотропный токсин и все существа беспорядочно совершали действия насильственного характера по отношению ко всем, кого видели. Может быть, именно поэтому все уехали со съемочной площадки?.. 

В таком случае, я бы тоже хотел отсюда убраться подальше и побыстрее. 

Хотя, обдумав эту мысль еще раз, я начал в ней сомневаться. Если бы подобное явление случалось ранее, то об этом бы наверняка знали все. Подобное явление бы, несомненно, было освещено в новостях по меньшей мере однажды. Обратную ситуацию представить просто невозможно. Это как если бы никто не знал о существовании ковида. 

Растерянно поводив фонариком, я убедился, что ключа в шаговой доступности оставлено не было. Я вздохнул. Придется идти. 

Я в последний раз бросил свой взгляд на костры, горящие на съемочной площадке. Их красные языки создавали островок теплоты и спокойствия, который пора было покинуть. На смену этому уюту придет промозглый воздух, сырая земля, голые ветки. 

Четкого плана поисков у меня не было. На карте были какие-то отметки, однако это не слишком облегчало задачу. Карта, очевидно, была просто примерным рисунком местности без какого-либо адекватного соотнесения дистанции между объектами. Казалось бы, карта могла подсказать хотя бы направление, в котором нужно идти. Однако, чем больше я смотрел на лес, тем больше убеждался в том, что идти прямо в выбранном направлении не представляется возможным. 

Ветки хрустели под моими ногами. Тьма была непроглядной, и выданный фонарик совсем не справлялся. Каждый шаг был словно шаг в черную бездну. Шелест еще не опавших листьев, шорох листвы под ногами. Казалось, других звуков в лесу и не было. 

Время будто застыло. Сложно было точно сказать, сколько я блуждал по лесу, но холод пробирал аж до костей. Словно сбежавшие работники забрали с собой не только оборудование, но и все тепло, оставив участников наедине с неизвестностью.

Я поёжился. Это от холода? Да, наверное, так и есть. Темнота никогда меня не пугала. Более того, я считаю ее своим другом. Хотя, конечно, поиски ключа она затрудняла значительно. 

И все-таки меня раздражало это задание. Конкретики не было абсолютно никакой. Размер ключа был неизвестен. Мы ищем огромный ключ от большущего амбарного замка или же он ближе к малюсенькому ключику от ящика стола? Для получения ключа нужно будет решить какую-то головоломку или же мне просто проверять каждое дупло, разбирать каждую кучу опавших листьев, заглядывать в каждую кроличью нору?

Очевидно, что когда я это увижу, то я определенно пойму, что передо мной именно то, что я искал. Но это не самый приятный способ поиска. Мне что, нужно обойти буквально весь лес, надеясь, что вот именно за этой кочкой я найду искомый ключ? А что, если все ключи запрятаны в одном месте? Как тогда быть, если условный Эштон придет туда первым? Он ведь совершенно точно не оставит их лежать там, чтобы его сокомандники благополучно добрались до хижины. 

Я блуждал в лесу еще некоторое время. Было слышно только тяжелое дыхание. По моей спине пронеслась орда мурашек. Я аккуратно оглянулся по сторонам. Кажется, все было как обычно. Почему же я тогда чувствую на себе чужой взгляд?..

Я крепче сжал рукоять фонарика, а затем встряхнул его в руке. Оружие, очевидно, ненадежное, но это все, что у меня есть. Хватит ли этого, чтобы защититься в случае чего? Тени сгущаются. Я стал продвигаться значительно медленнее. Я часто осматриваюсь по сторонам, будто одного моего взгляда достаточно, чтобы изничтожить любую опасность, которая ко мне может подкрадываться. 

Шорох листьев под ногами отвлекал, словно хотел усыпить мою бдительность. За тем деревом кто-то двинулся?..
Я остановился, максимально притихнув и прислушавшись. Мое сердце моментально оказалось где-то в районе моих пяток: листья продолжали шуршать. Я бросил быстрый взгляд вниз, убедившись, что шум исходит не от меня. Я был прав.

За мной кто-то следит.

Я уже позабыл о Красной Луне, о поисках ключа, о заветной хижине и о сбежавших со съемочной площадки работниках. Сейчас у меня были более насущные проблемы. 

Шорох листьев затих. Мне просто показалось? Или же это был просто ветер? Я не успел даже поверить в такой исход, как всякая надежда на это была разбита. Почти что умиротворяющий шелест сменился на более резкий, более раздражающий звук. Неприятное механическое тарахтенье разрывало лес. 

Звук доносился откуда-то из-за спины. Я резко развернулся, выставив перед собой фонарь. Только вот видно никого не было. А звук по-прежнему был отчетливо слышен сзади меня. 

Я продолжал поворачиваться из стороны в сторону, ожидая удара. Но ничего нового не происходило. Я думал, что если умру не от нападения, то просто от нервов. Саспенс нарастал. И чем дольше ничего не происходило, тем больше я нервничал.

Я обернулся вокруг своей оси столько раз, что я не мог даже сосчитать этого. Из-за чего речи уже и не было о том, чтобы продолжать движение в том направление, куда я до этого шел. 

Я даже не знал, чему я сейчас противостою. Что если меня окружают, и именно по этой причине тарахтенье каждый раз раздавалось именно из-за моей спины? Я чувствовал себя зверем, загнанным в угол. И клетка продолжала сжиматься. Еще немного и меня просто раздавит. 

В таком случае оставаться на месте было нельзя. Я побежал вперед в случайном направлении, будто я наконец-то смог сорваться с цепи. Сейчас мне уже было неважно, куда я бегу. Лишь бы там было безопасно. 

Я перепрыгивал через кочки и поваленные стволы деревьев. Мимо меня с обеих сторон пролетали ветки, словно стараясь выколоть мне глаз, несмотря на тот факт, что я был в очках. 

Механический звук лишь стал громче. Будто все мои преследователи устремились за мной, будучи при этом намного быстрее меня. Я не оборачивался, чтобы случайно не врезаться в одно из деревьев, потеряв фокус. Или же я на самом деле боялся обернуться?..

Мое дыхание начинало сбиваться. Я не знаю, сколько я уже бегу, но оторваться от преследователей мне не удавалось. Мне уже начало казаться, что этот мерзкий жужжащий звук у меня в голове. От чего же я бегу?
Я спотыкаюсь. Однако, мне удалось остаться на ногах: я налетел рукой на дерево, из-за чего вернуть равновесие оказалось легче. Это может быть именно та ошибка, что будет стоить мне жизни. Преследователи и так дышат мне в спину. А теперь мне еще и пришлось замедлиться, чтобы избежать падения.

Впереди я увидел огромную ветку, которая нависала прямо в единственном промежутке между деревьями. Времени, чтобы обойти ее, у меня уже не будет. Придется идти на таран. Выставив руки перед лицом, я будто прыгнул в объятья этой ветки. Худи спасало меня, ведь без него я был бы уже весь расцарапан до такой степени, что взглянуть было бы страшно. 

Эту ветку можно было использовать, чтобы немного оторваться вперед. Пробегая сквозь нее, я крепко схватился за нее, потянув ее за собой. Отбежав подальше, я отпустил ее. В моей голове был идеальный план, в котором эта ветка бьет преследователей по лицу, из-за чего у меня появляется время скрыться. 

Что-то пошло не так. Ветка цепляется за капюшон моего худи. Я продолжаю бежать вперед, а ветка тянет меня назад, не желая отпускать капюшон. Время будто замедлилось. Я почувствовал, как земля ушла из-под моих ног. Я падал на спину. В тот момент я понял, что я в полной жопе.

Когда я оказался на земле, воздуха в моих легких будто не осталось совсем. Все тело болело, в том числе от падения. Я хотел подняться, но не мог. Мне удавалось лишь неуклюже ёрзать на земле, буквально корчась от боли. Вот и все. Вот он – мой конец. Я лежал на спине, как вдруг над моей головой появился силуэт. Он навис надо мной, а затем резко проткнул мой живот отбойным молотком. 

В следующую секунд произошло…ничего. Я ждал, что отбойный молоток заработает, превращая мои внутренности в кровавое месиво. Но этого не случилось. Я открыл глаза. Я лежал в лесу. Абсолютно один. Не происходило абсолютно ничего. Было так…спокойно. 

Более того, надо мной висел ключ.

Это в награду за весь этот кошмар, который я только что пережил? С моих губ слетел нервный смешок. 

Мне понадобилось отлежаться еще пару минут, чтобы прийти в себя. Как только я встаю, я тут же тянусь к ключу, чтобы сорвать его и поскорее добраться до хижины. Я выставляю свою руку вперед, чтобы схватить ключ. 
Я застыл от изумления. Моя рука…она светится. Я чувствую себя как обычно, но все совсем не обычно. Свечение становилось все ярче и в конце концов оно просто лопнуло вместе с моей рукой. Я был настолько шокирован, что не мог пошевелиться. 

Сердцебиение учащается. У меня жар? Должно быть, я схожу с ума. Я пытаюсь закричать, но звука просто нет. Или же я его просто не слышу? У меня в ушах пульсирует кричащая тишина. Она давит на меня изнутри. Внутри меня закручивается ураган тревоги. 

Я пытаюсь схватить ключ другой рукой, но происходит то же самое. Понимание происходящего не появляется, но вместо это включается какое-то необъяснимое побуждение к действию. Я тянусь, чтобы схватить ключ зубами. К счастью, это мне удается.  

Бежать. Надо просто бежать, надеясь, что хижина где-то неподалеку. Бежать, пока я еще не исчез полностью. 
Что я буду делать, когда доберусь до пункта назначения? Как мне жить без рук? Меня всегда ужасал факт незаменимости конечностей. И тут никакие протезы не помогут. Ни в плане функционала, ни в плане собственного спокойствия. Нужно ли мне вообще бежать вперед? 

В тот момент эти мысли были где-то на подкорке. Я их даже не слышал. Инстинкты руководили моим телом в тот момент. Поэтому, крепко сжимая ключ зубами, я бегу вперед, блокируя страх и усталость. 

Шлеп!

Я заметил, что уровень моих глаз стал ниже. Будто у меня не осталось ног…

Я не осмелился посмотреть, чтобы проверить. Всячески отгоняя эти навязчивые мысли, я двигался вперед. Я уже не шел – я полз. Я чувствовал мокрую почву вперемешку с опавшей листвой и вырванной травой. Наверное, я был в грязи по уши. Если они у меня еще были. 

Опираясь локтем на землю, я делал небольшой рывок к цели. И так снова и снова. Ползти было куда утомительнее, чем бежать. И определенно менее удобно. 

Нет-нет, я не могу позволить себе думать об этом. Хижина уже совсем близко, я ее вижу, сдаваться нельзя…

Я понимаю, что я добрался, когда я ударяюсь головой об дверь хижины. Неужели, все кончилось?..

Руки крюки:

Когда-то… Очень давно. Я уже не помню конкретно, сколько мне было лет, в чьей я была компании, что вообще происходило вокруг… Но я уже видела её. Эта самая кровавая луна, игриво выглядывающая с небосвода подобно дурацкой насмешке. Выразительное явление природы, а не какая-то работа спецэффектов. Я читала, что именно эта пронзительная красная луна когда-то считалась источником бед, началом самых кровопролитных войн и вообще визуализировала собой раны, полученные в очередном сражении. Странные эти древние люди. Ведь у всего этого наверняка есть какое-то вполне доказанное научное объяснение, но сердце трепетно бьётся в груди. «Беги, Скарлетт, беги…»
 
Вот и сейчас люди в спешке собирают оборудование, словно предчувствуя, что ничем хорошим появление этой жестокой красавицы на небе не закончится. Была ли она карой за вседозволенность участников и организаторов этого шоу? У меня не было ответов. Ровно, как и людей, к которым стоило бы обратиться с подобным вопросом. Более того, я даже моргнуть не успела, как здесь стало слишком… Тихо. Не было больше того шума ажиотажа съёмочной площадки, не было шушукающихся между собой сокомандников. Все поспешили покинуть это место. Словно его прокляли. Я поднимаю с жертвенного столика фонарик, карту с компасом убираю в карман, они мне определённо ещё пригодятся. Даже если это не охота за очередным несуразным животным, в этом лесу всегда нужно быть настороже. А то придётся какая-нибудь Леннокс и залажает задание целиком и полностью. Бесит. Даже сейчас я думаю о том, насколько же сильно она меня раздражает вместо того, чтобы думать о своей собственной жизни. Что со мной не так? Я уже не знаю. Но одно я знаю точно. Нельзя здесь оставаться. Это место больше не является оплотом безопасности и мирной жизни.

лес:

 
Лес багровел. Освещаемый лишь только губительным светом кровавой луны, которая будто бы лазерами пыталась выжечь всё живое, что только попадётся под её лучи, он не был похож на тот же самый лес, что и прежде. Хотя, казалось бы, вряд ли окрестности Мистик Фоллса могут похвастаться настолько богатым ассортиментом флоры и фауны, так что наверняка мы уже проходили мимо этого дерева или сидели на вон том камне. Но сейчас всё было в новинку. Я одна. Я совсем одна. Рядом со мной нет идиотов, которых можно обвинить в потенциальном проигрыше. Ну и прекрасно. Значит ни о каком проигрыше и речи быть не может. Я просто обязана вырвать победу из чужих рук. Даже если эти руки будут принадлежать самой кровавой луне.
 
Ветви неприятно хрустели под каблуками, ветер завывал в листве, то ли пытаясь предупредить о надвигающейся буре, то ли наоборот стараясь запугать. Я не из слабых. И если природа этой местности надеется, что меня так просто подкупить тщетными стараниями, то в этой игре я определённо одержу верх. В принципе, задачи передо мной стоят относительно не сложные. Но… Отыскать ключ? В лесу? По сложности эта загадка скорее напоминает поиск иголки в стоге сена, за одним лишь исключением, что мне хотя бы дали карту. Кстати, о ней. Я вытаскиваю из кармана свёрток бумаги и сверяюсь с компасом. Если я сейчас пойду прямо, то рано или поздно дойду до старой хижины, про которую говорила ведущая. Но без того же ключа мне нет смысла сейчас идти туда. Я роняю тяжёлый вздох, словно пытаясь облегчить и без того тяжкую ношу, что легла на мои плечи. Пора выходить на охоту.
 
-И как они умудряются? Найди то, найди это, побегай по всему лесу на каблуках, сфоткай непонятно что… - я демонстративно закатываю глаза, чтоб операторы, зрители, организаторы, абсолютно все видели, как я недовольна этой очередной бессмысленной беготнёй. Того ли я ожидала, подавая заявку? Если уж быть до конца откровенной, то вполне возможно. Об этом месте было много различных слухов, так что беготня по лесам в поисках того-не-знаю-чего звучит в целом-то вполне оправданной.

вечеринка на которую никого не позвали:

 
Я медленно вышла на поляну. И замерла. Обычно здесь всегда было пусто, разве что редкие животные напоминали о своём присутствии. Но сейчас… На поляне собралось много существ. Непонятных, невообразимых. Они смеялись, они о чём-то говорили на своём непонятном языке. Они… Устроили вечеринку? Да быть такого не может. Я потёрла глаза в отчаянных попытках прояснить зрение. Я сплю? Меня хорошенько приложили по голове, пока я ещё была на съёмочной площадке? Но зачем? И кто именно? Сотни. Нет, даже скорее тысячи глаз уставились на меня. Кажется, я привлекла их внимание.

i'm slipping under:

 
- «*#@%»… - они говорят моё имя. Я точно в этом уверена. Голоса сплетаются воедино, произнося лишь одно единственное слово. Они перебивают музыку. Какую-то посредственную музыку, которую частенько крутят на вечеринках, на которые меня прежде приглашали. Но я её не слышу. Я слышу лишь то, как они кричат моё имя. Вернее… Я знаю, что это моё имя. Но почему… Почему оно такое..?
 
-И чего такая красавица сейчас тут одна? – чья-то сильная рука приобняла меня за шею, невольно заставляя прижаться к чужому телу. Его голос выбивался среди остальных. Он был громче. Он был чётче. Если у каждого человека и существуют те самые страшные кошмары, которые он проживает раз за разом каждой ночью, когда вся кровь стынет в жилах, а горло забивается до невозможности кричать… То мой сейчас казался слишком реальным. Рваные одеяния еле прикрывали накачанную мускулатуру этого нечто. Одной рукой он прижимал меня к своему телу, в другой же держал стакан с непонятным содержимым, активно размахивая им и жестикулируя. Кажется… Он пьян. Или не пьян. Или меня просто пытается свести с ума уже свой собственный разум…
 

страшный монстр:

-Язык проглотила чтоль? Знакомица будем, спрашиваю?? А может сразу ко мне? Давай-ка выпей! Ты только пришла и ещё не знаешь, чо к чему. Я тебя ща со всеми познакомлю. Пей давай, красная дрянь! – его слова менялись в соответствии с эмоциями. То он был радостным и весёлым, то гневался и пихал в меня этим стаканом, проливая содержимое на траву. Мне кажется… Или она начинала загораться? Все смотрели на нас, словно сканируя каждое действие. Смотрели. Но молчали. Они не делали ничего. Они существовали, но… Как будто в какой-то другой вселенной, в которой я не смогу до них докричаться. Я жадно глотнула воздух, чтобы высказать всё, что думаю об этом нахале. И это стало моей роковой ошибкой. Обжигающая жидкость потекла по моему лицу, скатываясь по губам и проходя дальше…
 
-Какого… Чёрта..? – я схватилась за горло. Рогатый монстр наклонился ко мне, крепко хватаясь за копну огненных волос так, будто бы я какая-то лошадь или того хуже. А я… Я ничего не могу ему ответить. Все слова. Они как будто пропали. Даже среди этой огромной толпы… Я была абсолютно беззащитна.
 
-«*#@%»… Ты такая красивая, когда не пытаешься убегать. Когда ты рядом, такая милая и такая слабая. Как же сильно я тебя люблю. Как же сильно я тебя ненавижу… Ты навсегда останешься моей, моя милая «*#@%»… - чужой язык толстым слизняком проходится по моему уху. Моё имя… Он раз за разом произносит моё имя. Почему он продолжает это делать? Почему он говорит в точности, как он?? На глаза наворачиваются слёзы. Мне максимально тошно от этого. От этой вечеринки, от этих людей вокруг, от того, что было в том стакане, от него. Я чувствую, как что-то капает по подбородку. Пальцы осторожно касаются лица. Кровь. Это была… Кровь.

страшная монстродевочка:

 
-Красный тебе к лицу, «*#@%»… - другой голос наконец выбивается из всей этой дурацкой феерии. Я вижу ещё одного монстра. Девушку с горящими красными глазами, сквозь острые зубы которой струится та же самая жидкость, что я прежде нащупала на своём подбородке. Она выглядит отвратительно. И я могу превратиться в такое же? Их двое. Их всегда двое. А я каждый раз только и могу, что…
 
-ИДИТЕ К ЧЁРТУ! – я резко толкаю удерживающих меня созданий и бегу обратно. В ту же сторону, где я была прежде. Может, смогу добраться обратно до съёмочной площадки, меня там встретят и расскажут, что это всё был дурацкий пранк? Ну не может же это быть настолько реальным. Слёзы катятся по щекам. Нет… Почему я плачу? Почему я снова проживаю этот грёбанный кошмар? Почему всё это не может забыться, не может закончиться, как будто его никогда и не было??? Это грёбанная… Грёбанная жизнь. Которая почему-то никак не может стереться. Даже на новом месте. Даже когда ты уже не ты.
 
-Она далёко не уйдёт! Давай, поднажми! – гоготал рогатый демон. Я слышу быстрые шаги. Мне только и остаётся, что быть ещё быстрее, чем они. Они меня не поймают. Не в этот раз. Я уже не та, не та, что прежде. Ноги становятся ватными. Кажется, ещё один шажок… Я упаду и снова окажусь в этих острых когтях. И я снова… Снова попаду на эту вечеринку. На эту адскую вечеринку, которую приходится проживать раз за разом. Я спряталась за одним из деревьев, судорожно зажимая ладонями рот. Если они пробегут мимо и не найдут меня, то может быть у меня будет хотя бы минимальный шанс на выживание. Я с силой закрываю глаза. Если это кошмар, то, кажется, сейчас самое время проснуться!! Разум продолжает мутиться, голова кружится. Я перестаю понимать, где сейчас нахожусь, пока не… Падаю в обморок.
 
Честно, я не знаю, сколько я провалялась в отключке. Да и была ли то отключка вообще. Была ли та встреча с прошлым на самом деле. Было ли то задание реальным… Я медленно поднимаюсь. Сон на траве, всё-таки, не самое лучшее решение. Голова всё ещё кружится, но, кажется, я могу более-менее уверенно стоять на ногах.

pump mud through my veins:

 
-Выглядишь растерянной.
 
-Кто это сказал? – я резко выхватываю кинжал, прежде спрятанный в моей куртке. Ну, нет. На этот раз я себя в обиду не дам. Я позорно сбежала. Как и всегда прежде делала. Но сейчас я уже не та, что прежде. Я обязана посмотреть своим страхам в глаза. Если они хотели окрасить меня в красный цвет… То я заберу их с собой.
 
-Твоё собственное сердце, Скарлетт, - я похлопала ресницами. Серьёзно? Прямо передо мной расположилась гигантская клетка, внутри которой мирно постукивало огромное красное сердце, перегоняя кровь по ветвям, которыми оно и крепилось к прутьям. Мёртвый белоснежный силуэт, вырисованный на ткани, трепетно танцевал с каждым движением огромного органа.

почти разбитое:

 
-Ещё больший бред, чем прежде, - я скрестила руки на груди и скептически уставилась на это гигантское нечто, - Все эти попытки сыграть на «чувствах» больше не пройдут. Никакого алкоголя на вечеринках. Ни за что.
 
-Но ты ведь знаешь, что проблема была далеко не в алкоголе, милая Скарлетт..? Твоё собственное сердце никак не может отпустить всю ту боль, те страдания, что тебе пришлось пережить… - силуэт менялся по мере чужого рассказа. Кажется… В этой безжизненной фигуре я начала узнавать собственные черты лица.
 
-Проблема в тебе, милая Скарлетт! Убей себя и проблем на этом свете станет гораздо меньше! – сладкие речи резко сменились этими словами. Я аж опешила. Что-то здесь не складывается. Раздался треск веток. Это создание потянуло ко мне свои корни в попытках схватить. Ну уж нет!
 
-Я не стану убивать саму себя ради того, чтобы всем вокруг стало удобнее жить! – я вонзила кинжал в первую ветвь, что потянулась ко мне. Чудовище взвыло, начиная биться быстрее, чем прежде.
 
-А ведь когда-то ты это уже сделала! – я опешила. А ведь и правда. В чём разница между настоящим убийством и тем… Что совершила я? Ветвь обвилась вокруг моей свободной руки. Я взмахнула кинжалом. Вскрик. Это… Мой голос. И моя кровь. Она стекала по пальцам из порезанной ладони. Я не сразу поняла, что произошло.
 
-Ска-арлетт… - только и успело взвыть создание больного разума. Заткнись. Ты меня бесишь. Справиться с аморфным нечто, что только и умеет вить ветви вокруг тебя да причитать о былых временах и прежней любви гораздо проще, чем дать отпор жуткому громиле, который накачивает тебя непонятно чем. Я запрыгиваю на прутья клетки, вновь вооружаясь своим верным кинжалом. Удар за ударом. Соперник начинает биться быстрее, словно пытаясь согнать меня своими вибрациями. Оно что-то говорит. Но я больше не слушаю. Я больше не боюсь. Я должна быть сильной ради самой себя. И если ради этого придётся пролить кровь…
 
-Ты окрасишь этот мир кроваво-красным… - последний шёпот раздаётся со стороны лужи крови, в которое превратился монстр. И только тогда я начинаю понимать, что моя левая рука начинает болеть лишь только сильнее. Я не остановила кровотечение. Я сама не остановилась. Я продолжаю делать больно. И продолжаю делать это всё только сильнее. Я стискиваю зубы и сжимаю пораненную ладонь, после отрываю кусок чулка, тем самым открывая наконец зрителям полный обзор на татуировку на моём бедре, и перевязываю источник потери крови. Оно мертво. Как будто бы и я тоже. Я смахиваю пот со лба, клинок падает в лужу, оставшуюся на дне клетки. Прутья медленно, но с громким треском начинают исчезать, словно ломаясь под моим гнётом. Дзиньк. Кажется, случайности всё-таки не случайны. Мой взгляд цепляется за другой инородный предмет в обилии красного цвета. Ключ..? Но какой ценой?

не от всех дверей:

 
-Пиздец, - падает тихое с моих губ. Я берусь за него в надежде на то, что именно благодаря его помощи я смогу завершить это дурацкое задание. Здесь явно происходило что-то ужасное. И возможно, что эта кровавая красавица к нему определённо причастна. Я поднимаю глаза к небу. И срываюсь на крик. Страшный вой, которому позавидуют местные волки. Мне больно. Мне отвратительно. Мне страшно. Но это всё позади. Теперь я обязана выиграть.
 
До хижины не далеко. Если, конечно, обрывки карты в моём кармане, всё ещё верны. Сложно держать фонарик в одной руке с кинжалом, но я не дам этим чертям вновь застать меня врасплох! Теперь-то я смогу дать отпор любому, кто попытается на меня напасть! Грудь тяжело вздымается. Ненавижу бегать на каблуках. Это утомляет, это выбешивает, а на утро у меня и вовсе будут болеть ноги. Опять! Но у меня нет выбора. Я бегу. Бегу, пока наконец не натыкаюсь на тяжёлую дверь, закрытую за замок. Я вставляю ключ в замочную скважину и проворачиваю его до характерного щелчка. Вот же, моя победа так близко! Я обязательно останусь на этом шоу!!

Эбигейл:

 

страшная ведьма:

ведьмы:

руки:

закопан:

ключ:

Пасмурная погода и кровавая луна накануне способствовали жутчайшей атмосфере, которую только усугубляла высокая угловатая фигура в лесу, неторопливо хрустящая ветками и листьями под подошвой.

Де Ат застыла, прервав похождение, уставившись на землю.

На расслабленном лице медленно воцарила улыбка.

Эштон пишет:Тело было целым… Если не считать отсутствующего указательного пальца на правой руке.

Подняв экспонат, врач звучно его облизнула. Подтвержденный вкус заставил уголки губ подняться еще выше, почти до уровня злорадной ухмылки, и обрубок полетел в сумку со льдом.